Ксения Абрамовна Волкова. Народный учитель.

Во имя других.

С утра школа принарядилась. Тщательно вымыты коридоры, лестницы, классы. В праздничном убранстве зал, где уже собрались основные участники этого необычного концерта. Они и исполнители, они же и зрители. По очереди. У каждого самодельный значок — маленький бумажный ромбик, на котором изображены’ скрипичный ключ и веточка мира. Это символ сегодняшнего большого праздника.

За длинным столом, ближе к сцене, разместилось жюри: музыканты, специалисты балета, люди, понимающие толк в драматургии и даже цирковом искусстве. Все они, как и полагается, не имеют к школе прямого отношения. Приглашены гости из других школ города. ’Они тоже на почетных местах. Свои же учителя уселись где придется, некоторые стоят у входа в зал, смотрят за порядком. Внимание всех обращено на сцену.

— Дорогие ребята!..

Это голос Евгении Михайловны Королевой, учительницы географии. Она поздравляет учащихся с успешным окончанием третьей учебной четверти и объявляет фестиваль самодеятельного искусства открытым.

...Весь день в зале звучала песня. Она то затихала, то, словно вырвавшись на широкий простор, гремела мощно, стоголосо, призывно. Песня была о мире, о ребячьей дружбе, о русских мальчишках, уходивших в «семнадцатый год в старых кепках отцовских, в тряпье пиджачишек», о гармошке, что так громко смеется...И об этом:

А через несколько минут уже новый мотив:

Песня уступала место танцам — молдавским, чешским, венгерским, кубинским. Оля Курдюкова так уморительно вертела глазами, так извивалась в своем самодельном сари, исполняя индийский танец, что вызвала восхищение даже членов жюри.

Одноактные пьесы и теневой театр, комический цирк и «Демон» Рубинштейна, «Реквием» Р. Рождественского и фельетон А. Суркова «Кого мы судим», чудесный школьный джаз и стихи начинающих поэтов — все было... сто шесть номеров программы, три отделения, занявших восемь часов... А когда зал опустел и учителя остались одни, все облегченно вздохнули.

 — Здорово получилось!

— Подожди хвалиться.

— Скажите, Ксения Абрамовна, как, по-вашему?.

— Как жюри посмотрит. — Но душа у нее пела. Хорошо, когда вокруг тебя такие люди.

...У жестокого и мстительного татарского хана была красавица дочь по имени Усманка. И хотя хан был жесток, но дочь свою любил больше всего на свете. Всюду, куда его влекла судьба, он брал и ее с собой. На стоянках в золоченом шатре, на роскошных коврах и подушках скрывала Усманка свою красоту. Никто не смел взглянуть на нее, чтобы не навлечь на себя гнев хана. Никуда не ходила Усманка, разве только короткие прогулки дозволялись ей. Так бы, и текла ее жизнь, если бы однажды не встретила она простого воина с пылкой душою и горячим сердцем. Скоро и любовь посетила их. Узнал об этом грозный хан и предал юношу лютой казни. Только зря пытался старый хан устрашить любовь. Вышла Усманка темной ночью на берег безымянной речки, встрепенулась, точно птица на взлете, и бросилась вниз с обрыва. С той поры легенда о двух влюбленных навсегда осталась в названии речки, а потом и города Усмани.

Вот куда забросила судьба учительницу Волкову. Может, это бывает со всеми, только новое место не сразу приглянулось ей. И не потому, что на улицах грязно. Просто ныло сердце по родному гнезду, где росла, работала, любила. А когда посмотрела школу, совсем упала духом: задание старое, в коридорах полумрак, неуютно. Вечером сказала мужу:

— Давай уедем отсюда.

— Куда?

— Туда...

И рассмеялась. Знала, все это — разговоры. Настроение поднялось, когда стала работать. А вскоре закружилась, завертелась в потоке школьных дел. Появились новые знакомые, друзья, единомышленники — люди все интересные, с которыми приятно говорить, если нужно, спорить и, конечно, дело делать.         .

И они, эти люди, тоже вскоре ее оценили. Через год после приезда Ксения Абрамовна уже завуч. Расширялись горизонты, теперь приходилось думать не только о своих уроках. Сорок с лишним учителей — это большой коллектив, который надо вести, направлять и, главное, учить.

Поначалу это пугало. А поймут ли ее? Доверятся ли? И потом: она не могла учить просто, всему понемножку, как это делают и посейчас многие. Ясный ум ее подсказывал: надо найти цель, увлечь ею других, следовать ей неуклонно. Позднее она нашла эту цель, ставшую для нее смыслом жизни.

Тишина в учительской. Опустели классы, разошлись по домам учителя. Ксения Абрамовна одна. Вспомнила ушедший день, уроки. И глубоко задумалась. Вот она провела урок. Можно сказать, без изъянов, чисто, гладко. Все так называемые методические предписания были

соблюдены безукоризненно, а прозвенел звонок, поняла ребята дома будут учить все сначала. И выучат ли? И такое положение не только у нее. Как же так? Учитель учит, тратит силы и не достигает цели...

Мысли уносят ее все дальше. B памяти всплываю цифры: пятьдесят восемь, пятьдесят два, сорок пять. количество второгодников за 1953—1954 годы. Успеваемость, говоря языком процентов, колебалась в пределах девяноста—девяноста двух. Неужели так и не перешагнуть этот рубеж?

Ксения Абрамовна доискивается первопричины. И не учащиеся тут виноваты. И тем паче не учителя. Беда в другому в самой структуре урока, в искусственном разделении его на этапы, которые сковывают инициатив учителя, в отсутствии эффективных приемов и средств, которыми бы он смог распорядиться.

Это были первые мысли о предстоящих переменах организации урока.

В тот день она вернулась домой поздно. Николай Иванович читал. С тех пор как выросли их сыновья и он; остались одни, любимым занятием обоих было чтение Иногда в воскресные дни приходили знакомые, и тогда составлялась компания за город. Вместе с детьми. С со бой забирали книги, мячи, рыболовные спасти— слов, все, что было необходимо для отдыха. Уходили обычно на весь день. Обедали на природе.

— Что так поздно? — спросил Николай Иванович.

— Дела. Писем не было?

— Угадай.

Письмо лежало на полированном столике, сделанном руками сыновей. Взгляд скользнул по конверту. Воронеж. Значит, от старшего, от Николая.

Читала и вспоминала.

...Синее-синее небо, и на нем единственное облачко точно кораблик. А вокруг зеленое море разнотравья, и затерявшаяся в нем речка, и обрыв, с которого, по преданию, бросилась Усманка... и ее ребята с удочками.

...Цветочная клумба во дворе, и опять они. С поли валками, перепачканные мокрой землей, улыбающиеся довольные.

...И опять... Теперь уже с лобзиками, со столярным клеем, лаком. К этому приучил их Николаи Иванович И сейчас, когда мальчишки ушли в большую жизнь стали мужчинами, лобзик, рубанок, клей сопутствуют им повсюду.

Увлеченность. Всегда, когда она вспоминает о своих детях, ей приходит на ум: это слово — увлеченность. Филателия, музыка, радиофотодело — все было. И все посерьезному. Мастером на все руки называет она своего старшего. Он и столяр, и радиотехник, и фотограф, и музыкант. Ему уже тридцать, а он продолжает брать уроки музыки по классу фортепьяно. И он же инженер — это его основная профессия И Алик пошел по стопам брата. Он тоже инженер, тоже окончил политехнический, только не воронежский, а ленинградский.

Вот еще деталь—скромность. Мальчишки росли затейливыми, незаметными. А учились хорошо, почти на «пять». И помогали другим. Порой случалось, что мать и сыновья возвращались из школы поздно вечером — тем вкуснее был ужин, приготовленный сообща.

Она вспоминала как приучала ребят убирать квартиру, двор. Помогать маме на кухне — это тоже входило в круг их обязанностей. С большим старанием создавали братья свою домашнюю библиотеку. И когда в доме появлялась новая книга, радость была всеобщей.

О своих детях Ксения Абрамовна может говорить долго и много. Как мать. Как педагог. Как человек. Да, ей и ее мужу не пришлось испытать тревог, выполняя свои родительские обязанности. Секрет? Никакого секрета! Воспитывать надо делом, а не словом. И поменьше так называемой морали. Побольше человеческого участия в судьбе ребенка.

Раннее утро следующего дня застало ее в школе. Заглянула в классы — пусто, остановилась перед расписанием. Начинался еще один день ее жизни и жизни школы. Как он пройдет? Вспоминались вчерашние тревожные думы. И вывод: надо посмотреть, как взаимодействуют учитель и ученик.

И она смотрит. Теперь уже. с определенной целью. Ее интересует, как ученик идет от незнания к знанию, какой овладевает учебным материалом на уроке, и какую роль в этом занимает учитель.

Результаты исследований неутешительны. Страшная потеря времени на опрос. Длинное, утомительное объяснение нового и почти никакого закрепления того, что было изучено,

Постепенно в сознании вырисовываются черты нового типа урока. «Надо поднять тонус класса, — решает Ксения Абрамовна,— изобрести, если можно так сказать, некий эликсир, возбудитель, который заставил бы учащихся работать. Всех. И весь урок. Чтобы не было времени зевать, быть рассеянным. И чтобы было интересно, нескучно».

Она начинает со своего класса. Потом идет к А. Н. Глотовой. А та сама уже экспериментирует. Значит, тоже недовольна результатами своего труда. Вдвоем идут к другим словесникам. Созывают методическую комиссию,  договариваются о единстве требований, о путях повышения эффективности урока.

Словесники ищут. Словесники находят. Первое, что пришлось всем по душе — это совершенно иная методика проведения тренировочных упражнений. Ученик не просто пишет, но, как говорит К. А. Волкова, одновременно объясняет написанное, обосновывает правилами.

Прошло некоторое время, и вот уже математики берут этот прием себе на вооружение. Первой начала О. И. Колесникова. И вскоре убедилась, что комментированное решение примеров и задач — сильнодействующее средство, заставляющее активно работать всех: и ленивых, и слабых. Нужно только умело применять его, и Ольга Ивановна разрабатывает методические указания, помогает учителям других школ внедрить новое.

Это было лишь началом больших перемен. Вместе со своими лучшими учителями К. А. Волкова идет дальше. Она видит, чувствует, что методика опроса устарела, что ее надо изменить. Нельзя, в самом деле, держать ученика у доски по десять — пятнадцать минут, обрекая в это время класс на бездеятельность. Опрос, решает она, можно периодически вести в течение всего урока, выявляя и закрепляя знания и по ранее пройдённому материалу, и по-новому. В этом случае работает весь класс, никто не застрахован от того, что его не спросят. А время — сколько высвободилось времени, которое раньше уходило на опрос!

Вот она, заветная мечта— учить на уроке. Учить в полном смысле этого слова всем тем, что может и должен делать учитель. И поурочный балл, и комментированное письмо, и разнообразие в методике опроса все это выдерживает проверку временем.

Дни и вечера проводит она в школе. К ней идут за советом, обращаются по самым различным вопросам. В гуще дел она, однако, не забывает главного — уроков, где внедряется новое, на первый взгляд необычное, требующее от учителя определенных навыков, умения и знания учащихся.           

Памятен для всех педсовет, на котором К. А. Волкова выступила с докладом. В центре ее внимания — Эффективность урока. Ее доводы убедительны, и педсовет принимает рекомендации, которые затем легли в основу более рациональной организации учебного процесса.        

Наблюдения, наблюдения, наблюдения. И затем выводы. А от них к делу. Это главный принцип ее руководства. Все, что она нашла где-то на стороне или у себя дома, не Должно забыться, затеряться, если, конечно, оно в чём-то пойдет на общую пользу.

...Урок истории в восьмом классе. Опять К. А. Волкова старается найти изюминку и... не находит. По ходу объяснения надо было показать кинофрагмент, но показать не удалось — учительница не умела обращаться с аппаратом, а кинодемонстратор где-то задержался. «Нет, так дела не пойдет», — решает К. А. Волкова и договаривается с преподавателем физики начать изучение с учителями проекционной аппаратуры.

Теперь в первой усманской школе каждый учитель, когда ему нужно, пользуется проекционной аппаратурой самостоятельно. Нашлись у учителей и верные помощники. Из ребят.

Новый тип урока. Ксения Абрамовна с самого начала понимала, что не обойдешься чисто методическими реформами. Много значит, как оборудован урок, те, же кинофрагменты, умно: сделанные наглядные пособия... И снова она в поисках. Бывая на уроках, замечает, что изготовлено самим учителем. Сегодня. Вчера. Неделю назад. Сравнивает уроки этих учителей с теми, кто вместо таблиц и картин предпочитает мел. И вот однажды...

В учительской разгорелся спор об авторитете педагога. О чем только не говорили! О начитанности, общей культуре, о педагогическом мастерстве и о многих других вещах, которые прямо или косвенно относились к теме. Ксения Абрамовна чувствовала, что разговор на этом закончить нельзя, и предложила продолжить его, теперь уже на производственном совещании. Так появился в методическом уголке школы плакат, где были сформулированы основные принципы, определяющие учительский авторитет.

Но что было самым интересным, так это выставка. Она заняла большую классную комнату. Всем было приятно увидеть плоды своих трудов. Тут и наглядные пособия по многим предметам, и поурочные планы лучших учителей, и тетради учащихся. Выставка как бы призывала: смотри, выдумывай, пробуй!..

Класс на мгновение притих, ожидая, что скажет учи­тельница дальше. Некоторые уже догадались: ну, конеч­но, знаки препинания. Руки самопроизвольно потянулись вверх.

— Ты что, Коля? — улыбнулась Ксения Абрамовна.    

— Я расскажу...

Коля прочитал выразительно отрывок, потом назвал в нем однородные члены, указал запятые.

— Хватит, Коля, пусть другие скажут, что они на­шли в этом предложении. Ну, вот ты, Оля?

— Здесь есть причастный оборот. Он обособляется, потому что стоит после определяемого слова «в полете».

— Хорошо. Придумай предложение, когда причастный оборот не обособляется.

— «Устремленном в высоту полете».

— Правильно. А свое?        

Оля придумывает и свое.

— Какие слова в этом предложении еще выделены запятыми?

— «Скорбя», «ликуя», «побеждая», «строя». Это оди­ночные деепричастия, — на одном выдохе отвечает Вла­димир Б.

Снова вопросы и снова ответы. Не верилось, что это отвечают шестиклассники, которые, как известно, начнут изучать синтаксис только в будущем учебном году.

Новое задание — придумать предложения с образованными словами; ввести в них, кто сможет, прямую речь. И опять класс в напряженной работе. Вот потянулась кверху чья-то рука. Танина рука. Таня — начинающая поэтесса. Что же она хочет? Ах, она прочитает свое стихотворение «Здравствуй, весна». «Ну, хорошо, хорошо!»— кивает, учительница.

Таня молодец! Она не только прочитала стихотворение, но и нашла причастие в нем, сказала, как пишутся эти слова.

Проходя между рядами парт, Ксения Абрамовна как бы вскользь замечает:

— Таня, проверь у соседа, так ли он делает.

А через минуту снова раздается ее одобряющий голос:

— Все написали правильно, ошибок я ни у кого не обнаружила.

Урок продолжается. А когда он подошёл к концу, создалось впечатление чего-то огромного: проделана работа, объем которой ранее был немыслим. И все, кажется, было основано на повторении, близком и далеком.

Вот она, мысль Ушинского, — непрерывным повторением предупреждать забвенье.

Однажды ее спросили:

— Ксения Абрамовна, не могли бы вы назвать своих верных друзей?

— Книги.

— А еще? Из тех, кто, живет, как говорят, рядом. Подумала и, улыбаясь, ответила:

— Со мною рядом всегда наши учителя, наши уважаемые новаторы педагогического дела.

Да, о новаторах первой усманской можно рассказать многое. Люди разного склада ума, разных возрастов и характеров, они схожи в главном — в стремлении работать творчески. На каждом уроке они хоть чуточку экспериментируют, что-то наблюдают, выясняют, уточняют.

Люди с горячими сердцами, их много в школе. Они всегда в поиске, в большой и многогранной работе, имя которой — творчество.

...Идет в четвертом классе беседа о труде, и, словно гимн труду, звучит в исполнении ребят «Мастерок» Листова, «В нашей школьной мастерской» Заславского. Рассказывает классный руководитель об осени. И тут же ученики слышат «Осеннюю песню» Чайковского. Потом и — сами поют «Скворушка прощается», «Урожайную «Осень».

Что это? Концерт? Художественная самодеятельность ребят? Нет. Это классные часы-. Но как они не похожи на те скучные беседы, которые сплошь и рядом приходится наблюдать.

Музыка в первой усманской зазвучала на пионерских сборах, общешкольных вечерах — литературных, географических, иностранного языка. Организуются песенные смотры, музыкальные викторины, открыт клуб любителей музыки. И если говорить о том, чья в этом заслуга, то в первую очередь следует назвать М. Н. Седову, учительницу пения. Марина Николаевна упорно ищет новые пути эстетического воспитания детей.

Друзья Ксении Абрамовны—это «и новаторы, и все те, кто за ними идет, постигая премудрости учительской профессии. Не у всех это получалось гладко. Были и разочарования, и слезы, которые приходилось осушать добрым советом и помощью. 

...Живет на свете женщина. Самая обыкновенная, земная, каких много в наших городах и селах. Нехитрой жизнью, кажется, живет. Утром в спешке на работу, вечером — обратно. А на завтра опять... Все те же дома, какими она видела их вчера, неделю, месяц назад, смотрят на нее веселыми окнами; дети, прыгая на тротуаре через скакалку, уступают ей дорогу, взрослые кланяются:

— Здравствуйте, Ксения Абрамовна! -

Старые знакомые, бывшие выпускники, ныне научные работники, инженеры, врачи; учителя, приезжая в Усмань, обязательно навещают свою учительницу. И каждый при встрече; старается высказать заветную мысль:

— Здравствуйте, дорогая Ксения Абрамовна! Вы так много сделали для нас — словами не выразишь. Вы так нужны сейчас другим.

И она живет во имя других. Чтобы сеять в их душе Разумное, Доброе, Вечное.

Липецкая обл.,  г. Усмань

Романников Ф.

Очерк из книги "Народный учитель", 1968г.