Понедельник, 02 Май 2022 19:41

Медведева Нина Васильева. Народный учитель.

Разговор после урока  

Она проходит между рядами склонившихся ребячьих голов, бабушка для каждого из сидящих за маленькими партами ребятишек, и почему-то кажется, что это не она сама, а ребята ведут сейчас этот урок, сами разбирают за­дачи, пишут арифметические диктанты. Такие диктанты придумала для них Нина Васильевна Медведева, заслу­женная учительница школы республики, преподающая в 36-й ростовской школе. А потом меняются тетрадями, ищут друг у друга ошибки. И тут уж никак не обойтись без вмешательства Нины Васильевны. Шум, споры...

— Дети, поднимите руки, кто допустил ошибки! Ва­нд, ты тоже ошибся?

Задача для третьего класса попалась действительно не из легких: разделить 17850 На 75. До сих пор ребята умели делить только круглые десятки и сотни. И вот уже самые нетерпеливые откладывают в сторону тетра­ди и ручки.

— Нина Васильевна!..

    — Нина Васильевна, помогите!..

— Я хочу, чтобы вы сами во всем разобрались...

Уже давно отзвенел звонок, кончился последний, пя­тый урок, а ребята III А все не расходились из класса. Мальчики сдавали Нине Васильевне вылепленные из пластилина реки и горы. У кого какие получились. Девочки принесли домашнее задание—аккуратно зашто­панные носки. Всему нужно научиться в школе. «Не за­будьте завтра прийти в полной парадной форме,— наказывала Нина Васильевна дежурному звену. — Мальчиш­ки, чтоб нагладили по всем правилам брюки...»

...В жизни ничего не дается легко. Я понял это, глядя, как опускается Нина Васильевна на диван отдохнуть после уроков.

— Вот вы говорите, трудная профессия... Ведь вот сама... с малых лет... даже, когда в куклы играла, все равно была учительницей... Окончила я училище еще до революции. Получила направление в станицу Кущев­скую. Знаете, молодая еще была, с детворой старалась быть поближе. Одиннадцать лет проработала я в стани­це. И здесь вот уже тридцать девять... Когда меня назна­чили в ростовскую школу... она была тогда номер сем­надцать. Я пришла — одноэтажное здание. Так обрадо­валась! Моя школа! И коллектив меня очень сердечно встретил. Время тогда было трудное... Полкласса у меня было из детского дома. Уроки начинаются, а их все нет. Идти им было не близко, километра с полтора. То с за­втраком их задержат, то еще что. Жду. Без них не на­чинаю.

Был у меня тогда в классе один мальчик, Сережа. Одинокий, озлобленный... Без отца, без матери... Очень трудный ребенок! Пожалуй, никогда у меня больше та­кого трудного не было. Никто с ним не мог справиться... Этот Сережа мог во время урока вдруг подняться, взоб­раться на подоконник и стоять там. Я внимания не обра­щаю, веду урок. Пройдет какое-то время, говорю ему: «Сережа, наверное, у тебя и ноги устали так стоять?» Выслушает меня, сядет на подоконник, свесит ноги. И опять я не обращаю на это никакого внимания. По­том говорю ему, вроде бы невзначай: «Пожалуй, так и ноги у тебя отекут!» Надоест ему так сидеть, никто на него не смотрит, пойдет, сядет за парту.

Грубый был очень. Задирал всех. Я сколько раз де­вочек предупреждала: он грубит, а вы не обращайте на него внимания. И с ним сколько раз после уроков оста­валась, говорила ему: «Ты, Сережа, смотри, хоть один ты на свете остался, но от тебя твое счастье в жизни за­висит, только от тебя самого...» Пестом уж я узнала: по­сле школы ушел он работать на завод. Красивым, лад­ным парнем стал...

Своих детей у меня не было. Взяла я в то время-се­бе на воспитание девочку, Наташу, из детского дома.

Было ей год и девять месяцев. Спрашиваю ее: «Пойдешь со мной?» — «Пойду, тетя!» Она долго меня тетей звала. А потом спрашивает: «Почему у всех мамы, а у меня мамы нет?» Я говорю: «А почему ты сама не зовешь ме­ня мамой?»

 ...Так вот и проработала в 17-й школе до самой войны. А потом ушла, когда немцы подходили к Ростову. Уш­ла с Наташей пешком в Азов. Когда наши освободили город, вернулась уже в эту, 36-ю школу. Так что за все мои пятьдесят лет работы переменила я всего три ШКОЛЫ.

— А сколько ребят прошло за это время через ваши руки?

— Я вам скажу, у меня в одном выпуске — это уже в этой школе было — с первого по четвертый класс пятьдесят восемь детей. Помню, было пятьдесят семь и привели девочку еще одну. Директор руками разводит,— ну что делать? Позвала меня. «Поступайте,— говорит,— Как хотите, я вам ее не навязываю». И я ее взяла, эту девочку. Привела к себе. И как раз она очень хорошей девочкой оказалась: десять классов кончила с золотой медалью... Вот и считайте: за пятьдесят лет выпусков тринадцать, наверное, будет... встречаюсь иногда с ними. Они меня узнают! Говорят: «Нина Васильевна, вы все такая же! Совсем не изменились. Преподаете?» — «Пре­подаю...» — «Ну, умница!..»

— Не забывают вас?

— Нет, что вы!.. Помнят... Как праздник какой-ни­будь—и письма, и телеграммы, и звонки... Из Москвы, Из Новороссийска, с Урала... Томочка Кузнецова чуть ли не профессором стала в Москве. Она всегда хорошо математику знала. А стала химиком!.. Алла Лукина три раза поступала в медицинский институт. И все-таки про­шла. Недавно письмо мне прислала, хочет приехать ме­ня проведать... Ира Пономаренко — на Урале. Инже­нер... Если я вам про всех начну рассказывать, то, пожа­луй, и до утра времени не хватит! Только... я ведь... не про всех знаю... Помню, было это в войну. Забегал ко мне на минуту Володя... Высокий, худой, в бинтах. Он был тогда ранен. В школе мы все звали его Дедом Мазаем! Так больше я его и не видела...

— Он был вашим любимцем?

— Вот уж кого не было в классе, так это любимцев.

Просто я его уважала. Он был лет на шесть старше других. Так уж получилось. Представляете, какую нужно было ему иметь выдержку, самолюбие, чтобы учиться этими крохами? Жил вдвоем с матерью и так ее лю­бил, так заботился о ней!

— А почему — Мазай?

— Это с третьего класса... Мы учили стихотворение «Дед Мазай и зайцы». А он был у нас самым старшим. Да еще очень любил животных. Вот и стали его все звать — Дедушка Мазай да Дедушка Мазай...

Я о чем вам хочу сказать: я так люблю школу, люблю детей, вообще профессию свою люблю, что и на пенсию не хочу уходить. Мне шестьдесят во­семь, давно можно было на пенсию, но я даже не пред­ставляю себе, как буду без школы... Я так привыкаю к каждому классу, что когда после четвертого передаю их в пятый, знаете, как мне больно? Как будто у меня от сердца что-то оторвут. Я плачу всегда...

— А они?

— И они плачут!.. Нет, нет, нет, я обязательно дове­ду теперешний третий класс до пятого. Как же можно, чтобы кто-то их вел за меня целый год? Я этого никому не позволю...

Мы сидим в просторном пустом классе. Я и учитель­ница с уставшими за день глазами.

За окном медленно густеют сумерки.

— Жизнь — такая длинная и такая короткая!— за­думчиво говорит Нина Васильевна. — Сколько лет пре­подаю в школе — и волнуюсь! Перед каждым уроком! Молодые иногда говорят: конечно, вам легко, вы старая учительница, опытная... Нисколько это от стажа не за­висит. Иной раз составишь план урока, а потом идешь по улице или ночью проснешься и думаешь, думаешь. А может, вот здесь так нужно? Может, так будет луч­ше?.. Дожила до седых волос и все равно продолжаю учиться. И другим говорю — никогда не стыдитесь учиться...

 


В. Моисеев

г. Ростов-на-Дону

 

Про лучших учителей. Теория и практика обучающего процесса и воспитания.

  • По дате
  • По алфавиту
Загрузить ЕЩЕ load all