Разговор после урока
Она проходит между рядами склонившихся ребячьих голов, бабушка для каждого из сидящих за маленькими партами ребятишек, и почему-то кажется, что это не она сама, а ребята ведут сейчас этот урок, сами разбирают задачи, пишут арифметические диктанты. Такие диктанты придумала для них Нина Васильевна Медведева, заслуженная учительница школы республики, преподающая в 36-й ростовской школе. А потом меняются тетрадями, ищут друг у друга ошибки. И тут уж никак не обойтись без вмешательства Нины Васильевны. Шум, споры...
— Дети, поднимите руки, кто допустил ошибки! Ванд, ты тоже ошибся?
Задача для третьего класса попалась действительно не из легких: разделить 17850 На 75. До сих пор ребята умели делить только круглые десятки и сотни. И вот уже самые нетерпеливые откладывают в сторону тетради и ручки.
— Нина Васильевна!..
— Нина Васильевна, помогите!..
— Я хочу, чтобы вы сами во всем разобрались...
Уже давно отзвенел звонок, кончился последний, пятый урок, а ребята III А все не расходились из класса. Мальчики сдавали Нине Васильевне вылепленные из пластилина реки и горы. У кого какие получились. Девочки принесли домашнее задание—аккуратно заштопанные носки. Всему нужно научиться в школе. «Не забудьте завтра прийти в полной парадной форме,— наказывала Нина Васильевна дежурному звену. — Мальчишки, чтоб нагладили по всем правилам брюки...»
...В жизни ничего не дается легко. Я понял это, глядя, как опускается Нина Васильевна на диван отдохнуть после уроков.
— Вот вы говорите, трудная профессия... Ведь вот сама... с малых лет... даже, когда в куклы играла, все равно была учительницей... Окончила я училище еще до революции. Получила направление в станицу Кущевскую. Знаете, молодая еще была, с детворой старалась быть поближе. Одиннадцать лет проработала я в станице. И здесь вот уже тридцать девять... Когда меня назначили в ростовскую школу... она была тогда номер семнадцать. Я пришла — одноэтажное здание. Так обрадовалась! Моя школа! И коллектив меня очень сердечно встретил. Время тогда было трудное... Полкласса у меня было из детского дома. Уроки начинаются, а их все нет. Идти им было не близко, километра с полтора. То с завтраком их задержат, то еще что. Жду. Без них не начинаю.
Был у меня тогда в классе один мальчик, Сережа. Одинокий, озлобленный... Без отца, без матери... Очень трудный ребенок! Пожалуй, никогда у меня больше такого трудного не было. Никто с ним не мог справиться... Этот Сережа мог во время урока вдруг подняться, взобраться на подоконник и стоять там. Я внимания не обращаю, веду урок. Пройдет какое-то время, говорю ему: «Сережа, наверное, у тебя и ноги устали так стоять?» Выслушает меня, сядет на подоконник, свесит ноги. И опять я не обращаю на это никакого внимания. Потом говорю ему, вроде бы невзначай: «Пожалуй, так и ноги у тебя отекут!» Надоест ему так сидеть, никто на него не смотрит, пойдет, сядет за парту.
Грубый был очень. Задирал всех. Я сколько раз девочек предупреждала: он грубит, а вы не обращайте на него внимания. И с ним сколько раз после уроков оставалась, говорила ему: «Ты, Сережа, смотри, хоть один ты на свете остался, но от тебя твое счастье в жизни зависит, только от тебя самого...» Пестом уж я узнала: после школы ушел он работать на завод. Красивым, ладным парнем стал...
Своих детей у меня не было. Взяла я в то время-себе на воспитание девочку, Наташу, из детского дома.
Было ей год и девять месяцев. Спрашиваю ее: «Пойдешь со мной?» — «Пойду, тетя!» Она долго меня тетей звала. А потом спрашивает: «Почему у всех мамы, а у меня мамы нет?» Я говорю: «А почему ты сама не зовешь меня мамой?»
...Так вот и проработала в 17-й школе до самой войны. А потом ушла, когда немцы подходили к Ростову. Ушла с Наташей пешком в Азов. Когда наши освободили город, вернулась уже в эту, 36-ю школу. Так что за все мои пятьдесят лет работы переменила я всего три ШКОЛЫ.
— А сколько ребят прошло за это время через ваши руки?
— Я вам скажу, у меня в одном выпуске — это уже в этой школе было — с первого по четвертый класс пятьдесят восемь детей. Помню, было пятьдесят семь и привели девочку еще одну. Директор руками разводит,— ну что делать? Позвала меня. «Поступайте,— говорит,— Как хотите, я вам ее не навязываю». И я ее взяла, эту девочку. Привела к себе. И как раз она очень хорошей девочкой оказалась: десять классов кончила с золотой медалью... Вот и считайте: за пятьдесят лет выпусков тринадцать, наверное, будет... встречаюсь иногда с ними. Они меня узнают! Говорят: «Нина Васильевна, вы все такая же! Совсем не изменились. Преподаете?» — «Преподаю...» — «Ну, умница!..»
— Не забывают вас?
— Нет, что вы!.. Помнят... Как праздник какой-нибудь—и письма, и телеграммы, и звонки... Из Москвы, Из Новороссийска, с Урала... Томочка Кузнецова чуть ли не профессором стала в Москве. Она всегда хорошо математику знала. А стала химиком!.. Алла Лукина три раза поступала в медицинский институт. И все-таки прошла. Недавно письмо мне прислала, хочет приехать меня проведать... Ира Пономаренко — на Урале. Инженер... Если я вам про всех начну рассказывать, то, пожалуй, и до утра времени не хватит! Только... я ведь... не про всех знаю... Помню, было это в войну. Забегал ко мне на минуту Володя... Высокий, худой, в бинтах. Он был тогда ранен. В школе мы все звали его Дедом Мазаем! Так больше я его и не видела...
— Он был вашим любимцем?
— Вот уж кого не было в классе, так это любимцев.
Просто я его уважала. Он был лет на шесть старше других. Так уж получилось. Представляете, какую нужно было ему иметь выдержку, самолюбие, чтобы учиться этими крохами? Жил вдвоем с матерью и так ее любил, так заботился о ней!
— А почему — Мазай?
— Это с третьего класса... Мы учили стихотворение «Дед Мазай и зайцы». А он был у нас самым старшим. Да еще очень любил животных. Вот и стали его все звать — Дедушка Мазай да Дедушка Мазай...
Я о чем вам хочу сказать: я так люблю школу, люблю детей, вообще профессию свою люблю, что и на пенсию не хочу уходить. Мне шестьдесят восемь, давно можно было на пенсию, но я даже не представляю себе, как буду без школы... Я так привыкаю к каждому классу, что когда после четвертого передаю их в пятый, знаете, как мне больно? Как будто у меня от сердца что-то оторвут. Я плачу всегда...
— А они?
— И они плачут!.. Нет, нет, нет, я обязательно доведу теперешний третий класс до пятого. Как же можно, чтобы кто-то их вел за меня целый год? Я этого никому не позволю...
Мы сидим в просторном пустом классе. Я и учительница с уставшими за день глазами.
За окном медленно густеют сумерки.
— Жизнь — такая длинная и такая короткая!— задумчиво говорит Нина Васильевна. — Сколько лет преподаю в школе — и волнуюсь! Перед каждым уроком! Молодые иногда говорят: конечно, вам легко, вы старая учительница, опытная... Нисколько это от стажа не зависит. Иной раз составишь план урока, а потом идешь по улице или ночью проснешься и думаешь, думаешь. А может, вот здесь так нужно? Может, так будет лучше?.. Дожила до седых волос и все равно продолжаю учиться. И другим говорю — никогда не стыдитесь учиться...
В. Моисеев
г. Ростов-на-Дону